Семь раз отмерь, один раз... построй. Эта слегка перефразированная народная мудрость ныне как нельзя лучше подходит к ситуации, сложившейся вокруг планов строительства на архипелаге Шпицберген рыбоперерабатывающей фабрики. Спасет ли она от окончательного вымирания расположенный там российский шахтерский поселок Баренцбург и - главное - так ли уж будет способствовать сокращению слишком ощутимых сегодня для промышляющих в тех водах наших рыбаков расходов топлива и времени? У многих мурманских специалистов рыбной отрасли по данному поводу есть свои профессиональные оговорки. Официально проект строительства сего объекта на далеком арктическом архипелаге озвучил глава Федерального агентства по рыболовству (ФАР) Андрей Крайний во время своего последнего визита в Мурманск в начале текущего года. По его словам, средства на проектирование фабрики мощностью в 100 тысяч тонн продукции в год уже заложены в федеральном бюджете. Осуществлять проектирование будут, скорей всего, норвежские специалисты. Тем самым вроде как автоматически должны сняться проблемы, связанные со строгими требованиями законодательства Норвегии по защите окружающей среды, особенно хрупкой на арктических островах. Да и в целом наши соседи весьма ревностно относятся к возведению там любых промышленных объектов, тем более не ими самими. Несмотря на Парижский договор от 1920 года, где прописано, что все его участники имеют равные права заниматься на архипелаге и в окружающих его водах экономической деятельностью, норвежцы в одностороннем порядке считают его полностью «своим». Отсюда, кстати, и регулярные задержания поблизости от Шпицбергена российских рыболовных траулеров под зачастую надуманными предлогами. Так что экономические и экологические вопросы здесь тесно взаимоувязываются с политическими проблемами. И тут без небольшого экскурса в историю не обойтись. Первыми, кто начал «промышленное освоение» далеких необитаемых островов, можно с полным правом считать наших земляков-поморов, называвших архипелаг Грумантом. Еще в X-XI веках они били здесь морского зверя, ловили рыбу. Справедливости ради надо отметить, что и норвежцы появились там с той же целью примерно в то же время. Но обрядовых каменных и деревянных крестов, установленных на побережье архипелага нашими предками, и числом поболе, и по возрасту они постарше будут. Впрочем, в отличие от конкистадоров, которые самим фактом установки похожих крестов вновь открытые земли объявляли собственностью испанской короны, поморы по «расейской доброте» ничего подобного вводить на Груманте не стали. И веками бок о бок с ними промышляли у далеких берегов кита, зверя и рыбу немцы, англичане, голландцы и иже с ними. Но время шло, и вот уже по Европе зашагал научно-технический прогресс. А тут весьма кстати на Шпицбергене обнаружили огромное по тогдашним меркам месторождение угля - основного в начале прошлого века вида топлива. И затерянный в Арктике архипелаг стали рассматривать как стратегически важный объект, установить на котором свою единоличную власть желали бы многие государства. Не оставалась в стороне от этих процессов и царская Россия… Председатель координационного совета работников рыбного хозяйства России, советник губернатора Мурманской области по вопросам рыболовства Вячеслав Зиланов много лет связан с проблематикой Шпицбергена не только в силу служебной необходимости, но и своим научным увлечением. Автор многочисленных публикаций и книги по истории освоения Шпицбергена, Вячеслав Константинович считает, что новейший ее период начался перед Первой мировой войной, когда особенно остро встал вопрос о «национальной» принадлежности архипелага. Но как раз войной и были прерваны наметившиеся было международные переговоры по его статусу. А уж после свершившейся затем в России революции новым властям страны первое время вообще было не до Шпицбергена. Так что возобновившиеся переговоры проходили уже без нашего участия. Хотя все договаривающиеся стороны отдавали себе отчет, что при всем их негативном отношении к большевикам учитывать и их мнение рано или поздно придется. Потому-то после официального признания Советской России всеми странами-участницами переговоров по Шпицбергену она без особого противодействия поставила и свою подпись под уже действовавшим с 1920 года так называемым Парижским договором, определявшим дальнейшую судьбу архипелага. Согласно документу, полный суверенитет над территорией архипелага Шпицберген передавался Норвегии, но в территориальных водах «суда и граждане всех высоких договаривающихся сторон… допущены на одинаковых основаниях к осуществлению права на рыбную ловлю, охоту в местностях и территориальных водах архипелага». Договор действует и поныне. Но, видно, Норвегии прописанных за ней прав показалось мало, и она по сию пору не оставляет попыток «подправить» положения документа. Пожалуй, самым демонстративным шагом в данном направлении стало установление в 1977 году в одностороннем порядке своей 200-мильной рыбоохранной зоны вокруг архипелага, где Норвегия сама себя наделила правом досматривать любые промысловые суда, нарушающие правила рыболовства. Разумеется, правила, ими и устанавливающиеся. Подобное решение, кстати, так и не признано по сей день ни Россией, ни большинством стран-участниц Парижского договора, что и является основным камнем преткновения в наших с Норвегией взаимоотношениях в области рыболовства. Как бы то ни было, российские, и прежде всего мурманские, рыбаки все эти годы постоянно вели и ведут промысел в районе Шпицбергена. На что имеют полное юридическое право. Равно как и на строительство в поселке Баренцбург «сопутствующего» промыслу объекта - рыбоперерабатывающей фабрики. Но вот экономические обоснования подобного проекта вызывают у специалистов-практиков Северного бассейна определенные сомнения. Конечно, сегодня ведущие промысел в богатых рыбой водах архипелага российские траулеры вынуждены каждый раз по наполнении трюмов возвращаться под разгрузку на материк. Но даже ближайший к Шпицбергену российский порт Мурманск находится от него на приличном расстоянии. По признанию того же Андрея Крайнего, наши суда технологически менее совершенны, чем те же норвежские, и потому несут куда больший расход топлива и драгоценного промыслового времени при частых переходах до родного берега и обратно. Казалось бы, выгрузка непосредственно на Шпицбергене (или хотя бы таможенное оформление) в данной ситуации должна выглядеть для рыбопромышленников весьма привлекательной. И это действительно так, но только в части услуг таможни. Именно поэтому многие мурманские судовладельцы считают экономически более целесообразным создание в Баренцбурге не рыбоперерабатывающего производства, а перевалочной базы для таможенного оформления. Не помешали бы и холодильные мощности достаточной вместимости. Там лишь выгружались бы уловы при необходимости, и суда оперативно возвращались в район промысла. А из Баренцбурга сырье транспортными судами доставлялось бы в Мурманск, на уже и так имеющиеся в достаточном количестве береговые рыбоперерабатывающие предприятия. С таким предложением в Федеральное агентство по рыболовству еще несколько лет назад обращался, в частности, руководитель мурманской рыбодобывающей компании «Мурмансельдь-2» Юрий Задворный. Выпуск же готовой продукции непосредственно на Шпицбергене и дальнейшая транспортировка ее на материк сделают стоимость рыбки слишком «кусающейся». Словом, затея строительства рыбоперерабатывающей фабрики на Шпицбергене - это очередная, пусть и яркая, профанация. То же самое, по мнению Вячеслава Зиланова, относится к возможному экспорту рыбопродукции из Баренцбурга. Данная задача хоть и облегчается тем, что он может являться при надлежащем оборудовании российской таможенной территорией и товар оттуда сможет напрямую направляться в другие страны, удаленность архипелага вряд ли позволит на равных конкурировать даже с такими же не самыми близкими норвежскими портами и тамошними рыбофабриками. Особенно в условиях разразившегося кризиса, когда цены на рыбу на мировом рынке упали в два раза. К тому же на себестоимость шпицбергенской рыбопродукции будет негативно влиять дефицит электроэнергии на архипелаге, необходимость строительства эффективных очистных сооружений и завозной характер доставки на острова всего, что требуется для жизни специалистов и рыбопереработчиков. К тому же побережье Шпицбергена по-настоящему свободно ото льда не более 5-6 месяцев в году. Кстати, номинальные хозяева архипелага - норвежцы - вовсе не спешат строить там аналогичные промышленные предприятия, слишком затратные для привычных все просчитывать по-европейски рачительных соседей. Даже по переработке северной креветки, которая добывается в водах архипелага в огромном количестве. Вячеслав Зиланов сам не так давно побывал на Шпицбергене и лично насчитал в ближайшем фьорде не менее 30 судов - креветколовов. Но везут они весь улов на континент, на норвежские, датские и другие европейские фабрики. Сомнительным представляется Вячеславу Зиланову и такой аргумент в пользу строительства, как создание новых рабочих мест в полузаброшенном Баренцбурге. Он был построен в советские годы как опорный пункт добычи и переправки на материк каменного угля. Правда, арктический уголек оказался по качеству так себе (слишком велико в нем содержание серы) и перед употреблением его еще приходилось дообогащать, смешивая с более качественными сортами. Советское правительство шло на любые затраты и дотирование вахтовых поселков, видя в них своего рода символ «демонстрации флага» на территории, кою норвежцы считают своей. - Кстати, в советское время,- припоминает Вячеслав Константинович, - как-то уже поднимался вопрос о строительстве на Шпицбергене рыбоперерабатывающего комплекса. Хотя мотивы были несколько иные, требовалось хоть как-то занять женскую часть населения Баренцбурга, жен шахтеров. Тогда трест «Арктикуголь» обратился в Минрыбхоз и управление «Севрыба» с просьбой организовать такое производство. Но после тщательных расчетов специалисты пришли к однозначному выводу - даже при условии полной государственной дотации подобного проекта была очевидна его экономическая несостоятельность. Сейчас, когда местное угольное месторождение почти полностью истощено (запасов там от силы на 10 лет), а шахтеров, включая их семьи, осталось всего 250-300 человек, смысла разворачивать в поселке, где по улицам уже бродят белые медведи, дорогостоящее производство тем более нецелесообразно. Периодически засылать же туда наемную «рабсилу» по вахтовому методу также экономически вряд ли оправданно, одни перелеты в копеечку станут. Вячеслав Зиланов склонен видеть будущее возрождение поселка не в рыбопереработке, а в использовании богатейших научно-исследовательских и учебных возможностей архипелага по изучению проблем Арктики и водных биоресурсов в территориальных водах Шпицбергена и прилегающих островов. Особую актуальность эта деятельность приобретает в условиях предрекаемого многими глобального потепления, затрагивающего в первую очередь состояние ледовой «шапки» планеты. За примером далеко ходить не надо. В административном центре архипелага, норвежском поселке Лонгиербьен, успешно функционирует Северный университет, в нем обучаются студенты из самых разных стран, проводится большая научная работа. В качестве первого российского шага в этом направлении следует создать на Шпицбергене постоянно действующую морскую биологическую станцию с подчинением ее ВНИРО-ПИНРО-ММБИ. - Что касается экономической целесообразности использования портопунктов на Шпицбергене в интересах российской рыбной индустрии, - считает Вячеслав Зиланов, - более реальным представляется вариант обустройства Баренцбурга и законсервированного российского поселка Пирамида как гаваней для базирования здесь федеральных судов рыбоохраны, которые бы контролировали российские промысловые суда, ведущие лов в районе Шпицберген-Медвежий-Надежды, и для отстоя в них траулеров во время частых и чрезвычайно опасных зимних штормов. Ну и, наконец, не стоит забывать, что полностью дотируемая из госсредств (а иначе проект будет просто несостоятелен) рыбофабрика на Шпицбергене станет лишь дополнительным конкурентом для мурманских рыбопереработчиков, «оттягивая» значительную часть потоков сырья по относительно доступным ценам, в котором так нуждается местная береговая инфраструктура Кольского полуострова.